Прелаты, эрлы и бароны составляли только одну часть парламента. Кроме них, в нем участвовали также выборные представители от графств и городов, которые с начала XIV в. получили собирательное название «представителей общин».
Хотя участие выборных от «общин» в парламенте стало регулярным только в последние годы XIII в., собрания такого типа были довольно обычным явлением уже с начала правления Эдуарда I.
Представители графств и городов в первые десятилетия существования парламента далеко не составляли в нем единого целого и даже организационно не были еще объединены, как это было позднее, в палате общин. Они не только занимали в парламенте различное положение и по отдельности давали разрешения на субсидии, но не всегда одновременно присутствовали на парламенте. Представители графств раньше стали приглашаться на правительственные совещания и в конце XIII в. приглашались туда чаще, чем представители городов. Первые, по нашим данным, приглашались 19 раз, вторые—всего, 15 раз. Поскольку эти внешние различия в положении тех и других в парламенте являлись отражением различий в их общественном значении, более целесообразно рассмотреть социальную характеристику тех и других по отдельности.
В королевских приказах об избрании представителей в парламент от графств эти представители называются «рыцари графств» (milites comitatus), иногда при этом указывается, что в графстве должны быть избраны наиболее «опытные» (de discretioribus) или «лучшие и полноправные» (de probioribus et legalioribus militibus) рыцари. Точно так же и шерифы в своих отчетах о произведенных выборах (returnus) всегда присоединяют к именам избранных депутатов наименования «miles» или равнозначное ему «dominus».
Так же, как название «барон», слово «рыцарь» содержит в себе некоторый элемент социального определения. Этим названием применительно к Англии XIII в. часто называют слой низших и средних феодалов, преимущественно арьервассалов. Но само понятие рыцарь, как и понятие барон, в источниках XIII в. очень неопределенно. Для XIII в., очевидно, уже нельзя считать рыцарей просто держателями рыцарских феодов, как это было в XII в. Дело в том, что уже в конце XII в. рыцарский феод, по-видимому, не являлся определенной территориальной единицей, но служил лишь в качестве условной фискальной единицы, на которой лежал комплекс определенных, государственных, главным образом военных, повинностей. Тем более это характерно для ХШ в. В Сотенных свитках 1279 г. встречаются феоды, равные 630 акрам, 235 акрам и даже 148 акрам, так же, как и феоды других самых различных размеров. Неопределенность территориальных размеров феода привела к тому, что уже с конца XII в. феод определяется не как земля определенного размера, но как земля с определенным годовым доходом, сначала в 15, потом в 20 и даже 40 ф.
Modus tenendi parliamentum также дает определение рыцарского феода не по его размерам, а по доходности, которую трактат исчисляет в 20 ф. Впрочем и доходность рыцарского феода в XIII в. была величиной очень неопределенной. Не случайно даже правительственные предписания о принятии рыцарского звания говорят то о 20, то о 40 фунтах годового дохода. В приказе же Генриха III о соблюдении ассизы о вооружении 1252 г. рыцарское вооружение для конной военной службы обязывается иметь каждый держатель земли с доходом всего в 15 ф. в год. Следовательно, самый факт наличия у рыцаря «рыцарского феода» далеко еще не определял полностью его социальное лицо.
Но гораздо важнее то, что в конце XIII в. рыцарями (miles, dominus) часто назывались люди, владевшие не полным рыцарским феодом, но его частями. С другой стороны, далеко не все лица, владевшие землей, равной по доходности феоду, считались рыцарями. Многим из них, вопреки распоряжениям правительства, удавалось уклоняться от принятия рыцарского звания. Очевидно, рыцарский феод, так же как и барония и, может быть, еще раньше, чем она, подвергся распыляющему воздействию субинфеодации и мобилизации земли и уже в середине XIII в. перестал быть определенным критерием рыцарского звания.
В то же время для XIII в. рыцарское звание не всегда ассоциировалось и с военным характером держания. Ведь рыцарское держание к этому времени стало утрачивать и свой специфический военный характер как в силу замены натуральной военной службы щитовыми деньгами, так в силу того, что со времени ассизы о вооружении военная служба перестала быть исключительной «привилегией» рыцарства и считалась обязанностью всех свободных держателей вообще.
Наконец, и английское право XIII в., как мы знаем, никак не выделяло рыцарей в особую категорию из среды свободных держателей.
Одним словом, значение слова «рыцарь» или «рыцарь графства» для XIII в. оказывается далеко не таким ясным, как это может показаться с первого взгляда. Задавшись целью исследовать не только сословную структуру, но и социальный состав парламента, мы в первую очередь должны выяснить, что представляли собой в социальном отношении «рыцари графств».
В историографии по истории парламента еще не делалось серьезных попыток выяснить этот вопрос. Буржуазные историки оперируют весьма условным и неопределенным для XIII в. понятием «рыцари», не пытаясь уточнять его социальное содержание. В лучшем случае, они ищут его разъяснения во всякого рода юридических разграничениях, в различиях форм держаний, в держательских отношениях с короной, то есть в таких определениях, которые сами чрезвычайно шатки и неясны для XIII в.
В советской историографии социальный состав представителей графств в парламенте специально также не исследовался. Правда, Е.А. Косминский сделал очень много для выяснения социального лица мелких вотчинников вообще и рыцарства в частности как определенного социального слоя. Однако исследования Е. А. Косминского по вопросу о мелких вотчинниках непосредственно не касаются рыцарей графств, посылавшихся в парламент, и базируются на материалах, относящихся к присяжным-расследователям 1279 г., среди которых лица, имевшие официальное рыцарское звание, составляли меньшинство (15 из 179 обследованных присяжных).
Между тем в парламент, согласно официальным предписаниям из центра, могли избираться только лица, имевшие официальный титул рыцарей, или, как их часто называли, «рыцари, опоясанные мечом» (milites gladio cincti). Наша специальная задача и будет заключаться в том, чтобы вскрыть социальное лицо этих «титулованных» рыцарей графств — членов парламента.
Для этого надо разрешить два вопроса. Первый состоит в том, кто были по своему социальному и имущественному положению эти «лучшие» и «наиболее опытные» рыцари графств? Второй вопрос заключается в том, какие слои населения они представляли в парламенте, кто в действительности выбирал их и что следует понимать для XIII в. под «общиной» графств, представителями которой их считали современники?
Единственную попытку выяснить личный состав представителей графств в парламентах конца XIII и начала XIV в. мы находим в статье Эдвардса «Личный состав представителей общин в парламентах времени Эдуарда I и Эдуарда II». Однако автор статьи сосредоточивает свое основное внимание не на социальной характеристике этих представителей, но на их именах, количестве избиравшихся и прибывавших на парламент в различное время депутатов, на вопросе о повторных избраниях одних и тех же лиц и т.д.
Приступим к разрешению поставленной задачи. Имена представителей в парламент, избиравшихся в графствах в изучаемый период, известны нам из отчетов шерифов, которые посылались ими в Вестминстер после проведения выборов. Эти отчеты, так называемые returnus, сохранились только для 9 парламентов с представительством от общин (из 21, которые имели место в период с 1272 по 1307 г.) и опубликованы в издании Parliamentary writs. Кроме того, отчеты шерифов по нескольким графствам сохранились для весеннего парламента 1275 г. и опубликованы отдельно Дженкинсоном. Отчеты шерифов .составлялись обычно по трафарету и содержали краткое сообщение о факте выборов, имена избранных, а также лиц, поручившихся за их явку на парламент. Всего в сохранившихся отчетах шерифов содержится для изучаемого 35-летнего периода 593 имени представителей графств. Но 121 из этих рыцарей выбирался в парламент по нескольку раз. Если исключить эти повторяющиеся имена, то число известных нам «рыцарей графств», избранных в парламенты, сократится до 472.