Испытав в годы революционного подъема панический страх за свои капиталы и привилегии, английские капиталисты проникались ненавистью к демократическим институтам. Чем слабее становились мировые позиции Англии, тем больше чувство надменного островного «превосходства» охватывало мистера Форсайта — и это прекрасно показал Голсуорси в последних книгах своей «Саги». Тревога за колонии усиливала расизм. Боязнь народа, «толпы», освободительных бурь эпохи порождала стремление замкнуться в своей среде, уйти от неразрешимых (для буржуа) социальных проблем в область интимных переживаний, религии, иррационализма. В конечном счете, именно этот пессимизм обреченного историей класса лежал в основе циничных и антигуманистических тенденций, характерных для модернистского искусства 20-х годов и последующего периода.