Ведь абсолютная монархия предполагает наличие определенного уровня в развитии хозяйственной и социальной жизни общества, при котором зарождаются капиталистические отношения. Между тем в Англии XII в. и даже XIII в. развитие внутреннего рынка совершалось еще на базе не капиталистического, а мелкотоварного производства. Поэтому развитие товарно-денежных отношений ограничивалось господством феодального строя в деревне и в городе, обслуживало этот строй и даже к началу XIV в. не привело к созданию единого национального рынка. Крупнейшие феодалы страны еще обладали большим экономическим весом и ревниво оберегали свои политические привилегии, где только возможно препятствуя усилению королевской власти. Под покровом относительно централизованного английского феодального государства таились еще значительные, хотя и подавленные центробежные силы, главными носителями которых являлись эти крупные феодалы. Вплоть до конца XIII в. в стране сохранялось большое количество иммунитетов, которые, несмотря на все ограничения, налагаемые на них из центра, немало препятствовали унификации судебного и административного управления.
При всех изменениях, происшедших к концу XIII в. в организации армии, крупные феодалы все же продолжали играть в ней весьма значительную роль, если не количественно, то по своему личному влиянию и военному опыту. Они стояли во главе военных отрядов и целых армий, располагали своей личной военной свитой, которую они приводили с собой в армию, содержали на свой счет и которая всецело подчинялась им, но не королю. Крупные феодалы и класс феодалов в целом все еще доставляли королям немалую часть их доходов и в качестве плательщиков общегосударственных налогов, и в качестве коронных вассалов, обязанных платить своему сеньору рельефы, феодальные вспомоществования, щитовые деньги и т. п.
При таких условиях едва ли можно говорить о неограниченной королевской власти не только в смысле законченного и утвержденного законом абсолютизма, но и в смысле ничем не ограниченной сеньориальной власти короля в понимании Джолифа. Он прав, указывая на то, что королевская власть в XI—XII вв. не знала никаких законных ограничений, но ведь она, как он сам отмечает, не имела также никаких законных обоснований. Значит, практически полнота королевской власти определялась реальным соотношеним социальных сил в стране в каждом конкретном случае. Если король имел много денег, военных сил и пользовался поддержкой большей части свободного населения, он мог безнаказанно нарушать феодальный обычай и не признавать никаких ограничений. Но если его вассалы-бароны объединялись, особенно если им удавалось привлечь на свою сторону часть свободного населения, и поднимали против него восстание, он вынужден был отступать перед феодальным обычаем и их военной силой. Так было во время многочисленных мятежей XII в., так бывало даже и в XIII в. Едва ли эту весьма неустойчивую политическую ситуацию можно рассматривать как господство ничем неограниченной, хотя бы и сеньориальной власти короля.
Но можно ли вообще назвать эту королевскую власть в конце XII—XIII в. чисто сеньориальной, то есть по сути дела вотчинной, как это делает Джолиф? Конечно, в этот период она не всегда была отделима от власти феодального землевладельца и сеньора своих вассалов. Но сеньориальная сторона королевской власти уже в конце XII, а тем более в XIII в. не являлась ее главной и наиболее существенной стороной, хотя бы по одному тому, что она проявлялась в этот период преимущественно в сфере отношений короля с его непосредственными вассалами, количество которых было сравнительно невелико. Чем дальше, тем больше английским королям и в судебном, и в финансовом, и в военном отношении приходилось иметь дело с гораздо более многочисленными рыцарями и свободными держателями, по большей части арьервассалами короны, а также с городами, требовавшими совершенно иных взаимоотношений. Чтобы установить непосредственные связи с этими слоями населения, нужны были новые, более гибкие, менее грубые средства, которые базировались бы на более высоком праве, чем обычные сеньориальные права. Для этого английские короли должны были вырвать всю эту массу «свободных людей» из-под власти сеньориальных прав, превратив их в «подданных короля». Поэтому в борьбе с крупными феодалами за политическое влияние в стране королевская власть все более и более обособлялась от власти феодального сеньора, все более и более приобретала характер общественной власти, силы, отчуждающей себя от общества и ставящей себя над ним.
Прослеженная выше эволюция права, юрисдикции, финансов, военной организации, государственного аппарата состояла именно во все большем и большем отделении власти короля и его аппарата от сеньориальной и вотчинной основы. Даже то обстоятельство, что в XII—XIII вв. усиливается самостоятельная роль ведомства королевского двора и происходит его обособление от других органов управления, свидетельствует скорее об отделении сеньориальных функций от общегосударственных, чем о концентрации всех функций управления в органах сеньориальной власти. Конечно, ни в XII, ни в XIII в. это обособление не было завершено. Традиции сеньориального управления в политической жизни Англии этого периода далеко не были преодолены. Но не они составляли силу королевской власти. Они составляли скорее ее слабость, так как делали ее уязвимой со стороны крупнейших вассалов короля, мешали ее укреплению и расширению ее политического влияния. Эти сеньориальные элементы, пусть еще очень сильные и в XIII в., принадлежали прошлому, ибо основная тенденция политического развития шла в противоположном направлении, медленно, но верно ослабляя и отодвигая их на задний план. И эта тенденция определялась не произволом королей, но объективными причинами и прежде всего усложнением общественной жизни и ее противоречий, которые требовали новых, более всеохватывающих и гибких методов политического управления, чем могла дать чисто сеньориальная власть короля. Так, постепенно зарождалась и развивалась новая форма феодального государства, которая в условиях Англии XIII в. могла принять только форму монархии с сословным представительством. Только эта форма феодального государства могла обеспечить сочетание значительной степени централизации с сохранением политического влияния за основными группами класса феодалов, сочетание, которое наиболее полно соответствовало общему уровню экономического и социального развития страны.
Процесс централизации государства в Англии, как и повсюду в Европе, носил прогрессивный характер. При этом и королевская власть в качестве главного выразителя этого процесса также выполняла в целом прогрессивную роль: «была представительницей порядка в беспорядке, представительницей образующейся нации в противоположность раздроблению на бунтующие вассальные государства».
С другой стороны, при оценке исторической роли английской так называемой сословной монархии нужно иметь в виду, что при всей ее прогрессивности, как более централизованной формы государства, она оставалась органом и орудием политического господства класса феодалов.
Как сочетались эти две стороны в политике английских королей конца XII и особенно XIII в., можно установить только путем анализа взаимоотношений королевской власти с различными классами и социальными слоями феодальной Англии. Такой анализ поможет также выяснить, как и почему процесс государственной централизации страны привел к возникновению парламента.