Статут, очевидно, имел в виду не виллана, а свободного человека, так как для того, чтобы прогнать виллана, не надо было возбуждать иска. Но это и не богатый фригольдер или рыцарь, а мелкий крестьянин, как об этом свидетельствует высокая арендная плата. Однако арендатор на домене —это фигура, не очень характерная для XIII в. Он находился, так сказать, в исключительном положении, и тенденция законодательства по отношению к нему еще не характерна для политики по отношению к свободному крестьянству вообще. Но вот II Вестминстерский статут через 7 лет распространяет это постановление на всех свободных держателей вообще. Ст. 21 этого статута, напомнив о Глостерском статуте, добавляет: «Точно так же решено, что, если кто-нибудь в течение двух лет не выполняет службы и обычные повинности, которые он обещал выполнять в пользу своего лорда, то лорд имеет также право на иск о возвращении земли». Статья эта прямо и недвусмысленно направлена против свободных крестьян-недоимщиков, то есть против, вероятно, наиболее бедных и стесненных в материальном отношении фригольдеров.
Противоречит представлению о защите свободного крестьянства в статутах Эдуарда I и статья 2 II Вестминстерского статута. Она незаметно сводит на нет ряд предшествующих постановлений, ограничивающих права крупных феодалов в. отношении захватов скота их свободных держателей, о чем говорилось выше в связи с Мальборосским и I Вестминстерским статутами. Не отменяя формально этих постановлений, новый статут разрешает лорду, захватчику скота, возбуждать встречный иск против держателя, оспаривающего право лорда налагать арест, с тем, чтобы удержать у себя захваченный скот. Любопытно, как при этом статут объясняет, почему, вопреки общему праву, лорду-ответчику разрешается подавать встречный иск: «Потому что, хотя кажется с первого взгляда, что держатель является истцом, а лорд ответчиком, тем не менее, учитывая, что лорд наложил арест и подал в суд по поводу недоимок по службам и повинностям, он в действительности сам является скорее истцом, чем ответчиком».
Таким образом, статут отдает полное предпочтение феодальным правам лорда на взыскание недоимок перед правом свободного держателя на его движимое имущество.
Эти отдельные противоречия в законодательстве XIII в. наводят на мысль, что уже не так безоговорочно и не во всех случаях оно становилось на защиту свободного крестьянства. При этом особенно характерно то, что отмеченные выше «коррективы» касаются не общих вопросов права, а самых конкретных хозяйственных интересов держательской массы, связанных с уплатой повинностей, недоимками, крайне стеснительной для крестьянства практикой захвата скота. Источником этих противоречий, как нам представляется, было различное отношение законодательства, и вообще феодального государства, к различным группам свободного крестьянства. В среде английского свободного крестьянства в XII в. наблюдалось довольно резкое расслоение. Большинство этого слоя составляли мелкие и мельчайшие держатели наделов до 8 акров. Естественно, что, несмотря на формальную общность правового положения всех свободных крестьян, эти мелкие держатели отличались по своему имущественному положению и социальному весу от полнонадельных свободных виргатариев, а тем более крупных фригольдеров, примыкавших к низшим слоям мелких вотчинников.
Нетрудно заметить, что все отмеченные выше ограничения в защите свободного держания касались в основном низших и средних слоев фригольдеров.
В качестве недоимщиков, у которых могла быть отнята их земля, или захвачен их скот, выступали, конечно, не рыцари, не мелкие вотчинники и даже не зажиточные крестьяне. Это были, как правило, крестьяне-середняки или бедняки, специфические крестьянские интересы которых не находили реальной защиты в королевском законодательстве. Очевидно, такая реальная и полноценная защита обеспечивалась наряду с рыцарством лишь фригольдерской верхушке, непосредственно к нему примыкавшей.
То, что социальное расслоение в среде свободного крестьянства уже в XIII в. играло немалую роль в политической линии феодального государства, подтверждается и другими фактами из области организации местного судебного и административного управления в графствах. Известно, что после реформ Генриха II широкое распространение в Англии инквизиционного процесса сопровождалось привлечением к участию в судебных разбирательствах в качестве присяжных наряду с рыцарями и других свободных держателей. Однако, несмотря на формальное равенство всех свободных людей перед законом, правительство тщательно следило за тем, чтобы местная администрация и судебные органы пополнялись только за счет наиболее богатых и влиятельных фригольдеров графства. Уже в ассизах Генриха II настойчиво подчеркивалось, что в присяжные должны назначаться не вообще свободные люди, но только наиболее «полноправные» — legales или legaliores homines, очевидно, — более влиятельные и зажиточные.
В XIII в. стремление ограничить круг свободных держателей, принимающих участие в органах местного самоуправления, более зажиточными людьми становится еще очевиднее.
Ст. 38 II Вестминстерского статута открыто установила имущественный ценз для лиц, назначаемых в ассизы и жюри. Помимо стариков и больных, статут запрещал шерифам назначать в ассизы лиц, имеющих годовой земельный доход менее 20 ш., если расследование производится внутри графства, и лиц, имеющих годовой- земельный доход менее 40 ш., если расследование должно производиться вне графства. Еще далее в этом направлении шел статут 1293 г. «О лицах, которых можно включать в жюри и ассизы.», согласно которому в ассизы, действующие внутри графства разрешалось включать лишь лиц с годовым земельным доходом не менее 40 ш., а в комиссии, действующие вне графства, лиц с доходом не менее 100 ш., то есть 5 ф.
Издание обоих статутов внешне мотивировалось интересами менее зажиточных фригольдеров.