При этом надо иметь в виду, что сравнительно высокий процент тяжб, выигранных крестьянами, отчасти объясняется тем, что в разрушениях изгородей и потравах участвовали иногда вместе с вилланами свободные крестьяне, входившие в общину. Нередки были также и случаи, когда в подобных насильственных актах участвовали даже лорды, недовольные тем, что соседний феодал произвел огораживания, и претендовавшие на совладение спорной землей. Эти привходящие обстоятельства вынуждали суды действовать осторожно, не нарушая прав, гарантированных свободным держателям статутами 1236 и 1285 гг.
И тем не менее все же в большинстве случаев королевские суды оправдывали расчеты феодалов-огораживателей и поддерживали их право собственности на бывшие общинные земли против прав вилланов, опиравшихся на «обычай манора».
Такую же враждебную по отношению к крестьянству позицию феодальное государство занимало и в другом наиболее животрепещущем вопросе классовой борьбы этого периода — в борьбе за ренту, которая красной нитью проходит через весь XIII в. Попытки феодалов повысить ренту различных категорий крестьянства, вызывали с их стороны решительный отпор, находивший в XIII в. свое наиболее яркое выражение в попытках вилланов судебным путем отстоять свои права на фиксированную обычаем ренту. В этих своих попытках крестьяне опирались не только на обычное право, но и на некоторую неясность и отдельные двусмысленные положения юридической теории вилланства и общего права, которые формально давали некоторым группам вилланства легальные средства защиты против повышения лордами их обычных повинностей.
Юридическая теория вилланства, а вслед за ней и общее право, насколько его можно проследить в деятельности королевских судов, различало несколько видов вилланства.
Брактон различает «полное», или «чистое» вилланство (purum villenagium), отличительной чертой которого является полная неопределенность повинностей, обложение держателя произвольной тальей, уплата им меркета, и вилланство «не столь полное» (Est etiam villenagium поп ita purum). К нему относятся вилланы, или свободные держатели вилланских наделов, которые держат землю по соглашению с лордом, и, в отличие от «чистых» вилланов, держат землю за определенные повинности (pro certis servitiis et consuetudinibus). Эти вилланы в случае сгона их с земли или произвольного повышения лордом повинностей имели право на иск о «соглашении» (de conventionie). К этой же категории неполного вилланства относятся, согласно Брактону, и вилланы старинного домена короны, которые хотя и являются вилланами, но пользуются рядом привилегий: 1) их нельзя лишить наделов до тех пор, пока они хотят и могут выполнять лежащие на них повинности; 2) хотя они несут вилланские повинности, но эти повинности определены и точно установлены.
Таких вилланов Брактон называет вилланами-сокменами. Эта категория вилланов могла жаловаться в королевские суды на произвольные действия своих лордов. В случае сгона с земли они могли возбуждать иск на основе малого приказа о праве (parvum breve de recto). В случае же повышения лордом повинностей вилланы-сокмены также могли обращаться в королевский суд, возбуждая иск на основе приказа «monstraverunt». В то же время Брактон решительно подчеркивает различие между вилланами-сокменами и «свободными сокменами», также держателями старинного домена, которые являются лично свободными людьми.
Наконец на землях старинного домена могут быть еще вилланы — новые переселенцы, adventitii, которые не родились здесь и не происходят от местных жителей с древних времен, а поэтому не пользуются привилегиями вилланов-сокменов. Если же они держат по договору, то могут судиться со своим лордом только по иску de conventione.
В наши задачи не входит специальное рассмотрение причин возникновения и длительного существования в средневековой Англии этой любопытной привилегии. Отметим только крайнюю неопределенность самого понятия «старинного домена» и в юридической теории вилланства и в других источниках XIII в., вызывавшую постоянные споры в буржуазной историографии. Советский историк М. А. Барг в своем исследовании, специально посвященном вилланам старинного домена, очень ясно показал, что ни в юридической теории, ни в судебной практике XIII в. не было точного критерия для определения маноров «старинного домена». Как правило, к нему относились маноры, зафиксированные в Книге страшного суда под именем. terra regis, независимо от того, когда они попали в руки короля. Но, с другой стороны, в Сотенных свитках, например, часто под именем «старинного домена» фигурируют земли, не находившиеся в 1086 г. в руках короля, но принадлежавшие королям до 1066 г. или приобретенные ими позднее. Советский исследователь показывает, что «старинный домен» короны в отдельных случаях мог появляться и исчезать в зависимости от того, какими привилегиями король наделял тот или иной манор, взятый им в свои руки уже после 1086 г., или от того, на каких условиях он отчуждал в феод земли «старинного домена» после 1086 г. Но как бы ни было неясно понятие «старинного домена» в XIII в., все же очевидно, что к нему принадлежало значительное число маноров. Большинство их в XIII в. находилось уже в руках других лордов, но сохраняло свой привилегированный статус.
Ясно также, что фиксация этой привилегии в общем праве страны создавала формально некоторые легальные возможности для вилланов противодействовать произвольному повышению повинностей и рент, обычному в XIII в. Этой возможностью нередко пытались пользоваться не только вилланы-сокмены, но и вилланы непривилегированных маноров, наивно надеясь обмануть суд утверждением, что они являются привилегированными вилланами. Подавляющее большинство жалоб на повышение рент и восстановление барщин в XIII в. попадало в королевские суды на основании этой привилегии «старинного домена». Ссылка на эту привилегию была для вилланов почти единственным способом добиться разбирательства своего спора с феодалом о повинностях в королевском суде.