У Брактона мы находим довольно неопределенный ответ на этот вопрос. Перечисляя случаи, когда виллан имеет право иска против своего лорда, он, кроме убийства и членовредительства со стороны последнего, указывает, что вилланы имеют право возбуждать иск против своего лорда «из-за причиненной им невыносимой несправедливости», так, если лорд настолько разорит их, что они не могут сохранить неприкосновенным свой основной инвентарь (плуговую запряжку — wainagium). Однако тут же, точно испугавшись, Брактон делает оговорку о том, что это последнее правило о wainaginme относится только к вилланам старинного домена короны. В отношении же прочих дело обстоит иначе, «так как, когда лорду будет угодно, он может отнять у своего виллана его плуговую запряжку и все его имущество». Далее Брактон снова подчеркивает, что все имущество, приобретенное вилланом, становится собственностью его господина. Таким образом, юридическая теория вилланства как будто отрицает за вилланом, если не считать привилегированных вилланов старинного домена, право на движимую собственность. Но вместе с тем Брактон все же допускает какие-то права виллана на движимость. Так, в другом месте своего трактата он уже без всяких упоминаний о вилланах старинного домена указывает, что виллан имеет право иска против лорда «в случае жестокой несправедливости, когда дело идет о жизни или членах или грабеже (roberia). Под «грабежом» со стороны лорда, очевидно, можно подразумевать только захват им движимости виллана. Более того, в выше цитированном месте о wainagium'e Брактон, признав право лорда на захват имущества виллана, добавляет: «Государству, однако, выгодно, чтобы никто не злоупотреблял своей собственностью», как будто намекая на то, что государство в какой-то мере заинтересовано в охране имущественных прав вилланов.
Действительно, в отличие от всех других вопросов, связанных с правовым положением вилланов, вопрос о wainagium'e два раза фигурирует в законодательстве. 20 ст. Великой хартии вольностей и вслед за ней 6 ст. I Вестминстерского статута 88 почти в одинаковых выражениях запрещают королю и его чиновникам отнимать у вилланов их плуговую запряжку в счет штрафов за правонарушения. Однако внимательный анализ этих постановлений показывает, что они вовсе не защищали движимое имущество виллана от посягательств его лорда. Оба они совершенно недвусмысленно обращены против вымогательств государства по отношению к вилланам. Смысл их поэтому заключается вовсе не в защите интересов виллана, а в том, что они представляют своего рода соглашение между феодалами и королем по вопросу о разделе феодальной ренты вилланов. Ст. 20 Великой хартии вольностей, затем воспроизведенная в 6 ст. I Вестминстерского статута, являлась уступкой короля мятежным баронам, но отнюдь не ограничением прав последних в отношении движимой собственности вилланов. Таких формальных ограничений мы не находим ни в законодательстве XIII в., ни в практике королевских судов.
Напротив, в тех случаях, когда в королевских судах (а это было очень редко) рассматривался вопрос о захвате движимости вилланов их лордом, суд всегда исходил из того положения, что движимость виллана принадлежит его лорду. Особенно наглядно это сказывалось в вопросе о праве лорда захватывать упряжной и всякий другой скот виллана в порядке принудительной меры за неуплату повинностей или неявку в курию. Нам достаточно хорошо известны такие факты. То, что они редко фигурируют на страницах протоколов королевских судов, свидетельствует, конечно, не о том, что их не было, но скорее о том, что виллан не мог рассчитывать в этом случае на защиту общего права. Даже те ограничения в захвате wainagium'a, которые были установлены Великой хартией вольностей и I Вестминстерским статутом, были крайне условные и на практике сплошь и рядом нарушались.
В PI. Abbreviatio мы встречаем ряд интересных записей, очевидно, решений по искам вилланов или их лордов против королевских чиновников по поводу захвата плуговой запряжки вилланов. Так, на сессии разъездного суда в Уорвикшире в конце XIII в. по такому иску было принято следующее решение: «Захват скота для плуговой запряжки должен считаться правильным и справедливым, так как вышеуказанный Джон не имел другого скота, кроме скота для плуговой запряжки, и указанный Роберт (бейлиф короля) не совершил ничего противозаконного и не нарушил мир». Такое же разрешение вопроса о wainagium'e дается в ст. 12 статута Articuli super Carta (1300), которая гласит: «...отныне король желает, чтобы такого рода аресты на имущество за его долги не налагались бы на скот для плуговой запряжки (per best de caruc), если человек может представить другое имущество». Если, таким образом, вопреки статуту 1275 г., допускался захват плуговой запряжки виллана со стороны государства, то тем более этот статут никак не мог связать феодала.
В случаях захвата лордом всякого другого имущества вилланов королевские суды немедленно выносили решения в пользу феодала. Так, в вышеприведенном случае тяжбы между аббатом де Хэле и его вилланами лорд при помощи вооруженного нападения захватил у виллана Джона, сына Уолтера, кобылу с жеребенком, пшеницу, овес, бобы, медные и деревянные сосуды, дрова, — всего имущества на сумму 10 ф. В королевском суде этот захват был признан законным только на том основании, что этот виллан не выполнял следуемых повинностей, как заявил аббат. Разъездной суд в Корнуоле в 1302—1303 гг. принципиально признал законным захват госпожой Мод Хейвис трех быков и двух баранов у вилланки Немей. Спор возник лишь о том, можно ли ее считать вилланкой или нет, так как она 30 лет была замужем за свободным человеком и только после его смерти вернулась в манор.
В 1259 г. в королевский суд подал жалобу Ричард Вольф, обвинявший своего лорда Симона Дрепера в том, что он ворвался к нему в дом и захватил его скот «как свою собственность». Ответчик заявил, что Ричард является его вилланом, которого вместе с землей ему подарил аббат Дерфордский, и что он захватил скот с целью принудить Ричарда к выполнению повинностей. Ричард же утверждал, что он свободный человек и не обязан нести требуемые с него повинности. Присяжные заявили, что Ричард всегда был вилланом, Симон Дрепер на этом основании был оправдан, а истец оштрафован за ложную жалобу.
Отсутствие правовой защиты движимого имущества вилланов очень ясно видно из того, что в тех случаях, когда в королевском суде иск решался в пользу крестьянина, у которого лорд отнял имущество, такие решения обязательно мотивировались тем, что потерпевший лично свободный человек, хотя бы он держал вилланскую землю. Лорд же захват имущества держателя обычно мотивировал тем, что потерпевший является его вилланом (est villanus suus) и считал этот аргумент вполне достаточным.
О том, что с точки зрения общего права лорд мог свободно распоряжаться движимостью виллана, свидетельствуют также многочисленные факты ограничения торговли вилланов и широкое распространение права крупных феодалов получать движимое имущество своих вилланов, приговоренных королевским судом к смерти или к тюремному заключению за уголовные преступления. Это право являлось составным элементом иммунитетной привилегии, известной под названием «catalla felonum».
В буржуазной историографии широко распространено мнение, согласно которому государство при помощи общего права и королевских судов в какой-то мере защищало права вилланов на их движимое имущество. Это мнение опирается на пресловутое правило о wainagium'e, которое рассматривалось еще П. Г. Виноградовым, как проявление тенденции со стороны государства к облегчению гнета, лежавшего на вилланах. «Это упоминание о wainagium'e, — пишет он, — само по себе замечательно и важно и каково бы ни было его первоначальное происхождение, оно указывает на гражданское состояние, которое не вполне совпадает с тенденцией феодального права».