Поэтому это ограничение права собственности лордов на движимость их вилланов, вопреки мнению Виноградова, вполне укладывалось в тенденции феодального права. Ведь оно отражало в правовой надстройке одно из существенных отношений феодального базиса, от которого зависела судьба феодального строя и самого господствующего класса.
Однако это отражение отношений базиса в правовой надстройке было весьма неполным и неадекватным, ибо феодальное право по самой своей природе не могло санкционировать какие-либо серьезные ограничения права собственности лорда на движимость его крепостных. Так же как за лордом сохранялось право на арест его виллана, так за ним должно было сохраняться право на захват движимости виллана на случай, если в этом возникала необходимость. В реальной действительности феодал мог не пользоваться этим правом., и тогда виллан фактически являлся собственником своей движимости. Но если лорд выдвигал претензии на это имущество виллана и даже на его плуговую запряжку, то попытки виллана оспорить эти претензии в королевском суде неизменно терпели поражение. В полном соответствии с юридической теорией вилланства, часто в обход правила о wianagium'e, общее право и королевские суды склонялись в пользу лорда. Они также мало защищали движимую собственность виллана, как и его владельческие права на землю.
Так, во всех основных повседневных конфликтах, возникавших между феодалами и вилланами на почве феодальной эксплуатации, феодальное государство при помощи своих судов, опираясь на общее право и законодательство, действовало в интересах господствующего класса как сила, враждебная крепостному крестьянству.
Особенно же ярко эта враждебность обнаруживалась в Случае наиболее острых классовых конфликтов, характерных для XIII в., возникавших на почве борьбы за ренту и общинные угодья между феодалами и вилланами. После издания Мертонского (1236), а затем и II Вестминстерского статутов (1285) вилланы не имели никаких шансов добиться защиты своих прав на общинные угодья против лордов-огораживателей законным путем — через суд. Право такого иска сохранялось только за свободными держателями. Для вилланов оставался лишь путь прямого, иногда вооруженного, сопротивления огораживателям.
Сопротивление выражалось в разрушениях изгородей и рвов, которыми лорды окружали огороженные участки, в массовом выпасе крестьянского скота, потраве посевов и покосе травы на этих участках, в порубке леса и порче фруктовых деревьев, посаженных на огороженных землях, в разрушении стен, загораживающих общинные дороги. Совершая подобные «правонарушения», крестьяне, как явствует из их обычных объяснений на суде, считали, что они опираются на «обычай манора», обвиняя огораживателей в его нарушении.
Только по данным Placitorum abbreviatio, для времени правления Эдуарда I можно насчитать до 60 судебных тяжб в связи с подобными правонарушениями. По данным ряда других источников, их можно насчитать значительно больше— 116. В действительности такие проявления открытой классовой борьбы в конце XIII в. были еще более многочисленными, так как далека не всегда они являлись предметом судебных разбирательств и попали в дошедшие до нас протоколы. Довольно часто вторжения крестьян на огороженные участки были связаны с вооруженными нападениями, обычно в них участвовало по нескольку десятков человек, а иногда и более сотни.
Характерно, что королевские суды в обход принципа exceptio villenagii принимали и разбирали такого рода иски, возбужденные против вилланов, отказываясь тем самым от позиции «невмешательства», занятой ими в других вопросах. Это лишь отчасти можно объяснить тем, что наряду с вилланами против актов огораживания боролись и свободные крестьяне — члены взбунтовавшейся общины. Главная же причина этого «отступления» королевских судов от принципа «исключения вилланства» заключалась в том, что подобные иски попадали в королевский суд обычно после длительной борьбы в маноре, когда становилось очевидным бессилие манориальной курии справиться с мятежными крестьянами. Разрушения изгородей и рвов представляли собой открытые антифеодальные выступления крестьян. Судебные дела по поводу этих выступлений возбуждались, как правило, не вилланами, а пострадавшим феодалом.
Это вполне понятно. В вопросах об общинных угодьях именно лорды являлись наступающей стороной. Они рассчитывали на поддержку феодального государства там, где они были не в состоянии сами отстоять свои захваты. Напротив, крестьяне, особенно же вилланы, являлись обороняющейся стороной, они защищали свои исконные обычные права, как умели, не рассчитывая на помощь королевских судов, и являлись туда только в качестве обвиняемых и «правонарушителей».