Введение

Главное расхождение Уилкинсона со Стеббсом, которое сближает его с представителями «критического» направления, заключается в его отношении к роли королевской власти. Он упрекает своего учителя в недооценке прогрессивного характера королевской политики в XII—XIII вв., который он сам постоянно подчеркивает. В частности, Уилкинсон справедливо отмечает, что, хотя парламент с самого начала был самостоятельным учреждением, его возникновение не ослабило, а усилило королевскую власть, подняло ее престиж. Из этого основного вытекает и другое более частное расхождение Уилкинсона со Стеббсом. В противоположность последнему Уилкинсон с некоторым осуждением относится к баронским выступлениям против Генриха III и, в частности, к деятельности Симона де Монфора. При этом характерно, что он осуждает, вовсе не узкосословный олигархический характер баронских требований 1258 г. и политических установлений Симона де Монфора, но «неконституционные» методы, которыми они действовали, их «революционные» выступления против монархии, которая, по его убеждению, больше соответствовала средневековой политической традиции, чем эксперименты Оксфордских провизий и диктатуры Симона де Монфора. В этом нарушении английских исконных политических традиций, а отнюдь не в оторванности баронов и в том числе Симона де Монфора от интересов широких слоев общества, Уилкинсон видит причину его поражения 112. И хотя он всячески подчеркивает личное бескорыстие и идеализм Симона, его сочувствие все же оказывается на стороне «монархической традиции», которая должна была в конечном итоге привести к созданию «ограниченной» монархии только путем постепенной мирной эволюции. Таким образом, эволюционистские тенденции, стремление затушевать бурные социальные конфликты, в ходе которых рождался английский парламент, присущи Уилкинсону не в меньшей, а в большей степени, чем Стеббсу.

Вообще следует заметить, что в целом общая концепция Уилкинсона воспроизводит многие слабые стороны старой вигской концепции, но далеко не все ее достоинства. Сохранив ее апологетический характер по отношению к английскому средневековому государству, Уилкинсон почти полностью отказался от тех элементов социального анализа, которые были характерны для Стеббса и его школы. Для Уилкинсона все политическое развитие Англии в XIII—XIV вв. есть постепенное развитие и усовершенствование принципа средневековой ограниченной монархии — принципа «согласия», происходившее как бы независимо от социальной эволюции общества. Не удивительно поэтому, что Уилкинсон также не может вскрыть истинную феодальную природу парламента. В этом вопросе у него имеются явные противоречия. С одной стороны, он постоянно подчеркивает, что английское государство при Эдуарде I строилось на основе феодальной монархической традиции, которой этот король никогда и ни в чем не пытался нарушать; высмеивает тех историков, которые считают, что этот король вел «антифеодальную» политику, справедливо замечая, что в Англии «феодализм в целом дожил до Елизаветы, хотя отдельные его черты отмирали одни раньше, другие позже». Но в то же время он постоянно подчеркивает, что конец XIII и XIV в. был периодом, когда закладывались основы «современного национального государства». Тем самым Уилкинсон присоединяется к бесчисленному сонму историков как «корпоратистского», так и «парламентистского» направления, считающих английское средневековое государство прообразом современных буржуазных конституционных монархий.

Итак, мы могли убедиться в том, что обобщающие концепции современных историков как «парламентистского», так и «корпоратистского» направления вносят мало подлинно нового по сравнению с концепциями, созданными буржуазной историографией на рубеже XIX и XX вв. Об этом говорит и содержание упоминавшегося выше обзорного доклада по историографии интересующего нас вопроса, сделанного на X Международном конгрессе историков в Риме. В качестве главных проблем, занимающих в настоящее время исследователей так называемой конституционной истории Англии, авторы этого доклада называют вопросы, которые дебатируются в буржуазной историографии еще со времени Мэтланда — вопрос о значении слова «парламент» в XIII в. или о значении понятия «община королевства», вопрос о политических функциях парламента. Как видно из того же доклада, все эти вопросы в наши дни решаются в том же формально-юридическом плане, как 40—50 лет назад. Характерно, что большинство современных буржуазных историков не считает средневековый английский парламент сословно-представительным собранием. Не удивительно, что на этом старом протоптанном пути успехи буржуазной историографии за последние полстолетия более чем скромны.

Это вынуждены признать и некоторые из ее представителей. Мы уже приводили мнение на этот счет Уилкинсона. Не менее ясно высказался недавно по этому поводу американский историк Хойт, заметивший, что «спустя 80 лет после того, как Стеббс торжественно положил начало современному исследованию английской средневековой конституционной истории, следует признать, что история парламента остается не написанной».

В этом же духе подвел итоги буржуазной историографии по этому вопросу американский историк Плэкнет, сказав: «Ни один из английских институтов не изучался с таким большим рвением и со столь малыми определенными результатами, ,как парламент».

Это не значит, конечно, что буржуазная историография за этот период не имеет никаких достижений. Значительный научный интерес представляют многочисленные монографические исследования, посвященные отдельным вопросам политической и особенно социальной истории Англии XII—XIV вв. Невозможно здесь перечислить все исследования такого рода, обычно базирующиеся на свежем материале первоисточников и зачастую весьма интересно решающие ту или иную частную проблему. Многие из этих монографий были использованы нами при написании этой книги, о чем в соответствующих местах имеются ссылки. Наиболее плодотворно в последние 20— 30 лет в английской историографии разрабатывается вопрос о социальной и политической роли рыцарства в жизни Англии XIII—XIV вв., вопросы, связанные с личным и социальным составом городских представителей в парламенте, с социальным статусом баронов и парламентских аббатов.